Тайна мокрого кристалла

— Мама, ты сегодня добавила в кашу крылья стрекоз? — спросил Кваня за завтраком.

— Нет сынок, это вчерашняя, из болотных улиток, — оторвалась родительница от плиты, где жарила пирожки с мушатами. — Ты же весь день пропадал в саду, — она повесила смычок рядом со скрипкой, — вот твоя порция и осталась.

— А-а-а, — повертел в руках необычную чашку Кваня, — эта из самой первой Сваниной скрипки! — и вздохнул. —Её особенно жалко, — он плотоядно облизнулся, — звучала, как полёт стрекозы...

Кваня взглянул на стену, сосчитал предметы: их стало семнадцать.

— Мам, — голос задрожал, — ты ещё три достала?

Любой, кто увидит вместо кухонной посуды музыкальные инструменты, удивится. Но в семье Квани — это нормально. У Свани, старшего сына, в детстве обнаружился музыкальный талант. Он схватывал на лету всякую мелодию, и, чтобы повторить звуки, мастерил инструменты.

Они пели вкусными голосами: стрекотали кузнечиками, жужжали шмелями, пищали, как нахальные комары. До того достоверно и соблазнительно, что слушатели теряли голову… и истекали слюнями.

Стоило Сване взмахнуть смычком, как у родственников пробуждался зверский аппетит. Они накидывались на источник звука: вылизывали деки, цепляли длинными языками струны и тащили их в рот: будто это и есть настоящие насекомые…

Конечно, скрипочки размокали и теряли голос. Хлюпали и визжали, как разболтанные и несмазанные двери.

Сваня мечтал о гастролях, зрителях и овациях. Он изобретал новые и новые устройства, но история каждый раз повторялась.

Брат отчаялся, потерял интерес ко всему. При любом упоминании о прошлых музыкальных успехах грозил кинуться в омут к щукам...

Спасла тихая семейная жизнь: родители женили беднягу на соседской дочке, работящей лягушке из крестьянской семьи.

Выделили молодожёнам семейный надел, и Сваня забросил мечты о карьере Страдивари. Теперь он превратился в добропорядочного фермера. Скрипки заперли подальше в тёмном шкафу, чтобы не напоминали о грустном фиаско.

Но практичная мама-лягуха потихоньку использовала заброшенные инструменты на кухне. На деках смычками шинковала стрекоз, в больших скрипках солила рыбёшку, а скрипки-малышки использовала вместо тарелок.

— Кваня, что случилось вчера? Опять в саду пропадал? — родительница присела рядом за стол, — ты даже обед пропустил?

А к нам родственник заезжал, — лицо её посветлело, — помнишь дядю с Предальних болот? — она погладила круглый животик. — Опять привозил гостинцев: вяленых комаров.

— Мам, снова ты про еду! — лягушонок кое-как намазал на хлеб слой улиточного масла. — Скажи лучше: ты вчера ничего не заметила странногоили необычного?

— А что, опять, поди, старая Леонелла чудит? — усмехнулась родительница.

— Ну при чём здесь Леонелла? — вздохнул Кваня. — Леонелла всегда чудит. Это вовсе не новость.

— А о чём ты?

— Я про другое, — лягушонок задумался, отодвинул тарелку с тостом. — Разве ты не заметила, как вчера было солнечно у нас на болоте?

— День, как день, — пожала плечами мама-лягушка. — Что ты опять выдумываешь всякие глупости? — и взглянула на нетронутый бутерброд. — Кушай лучше.

Но Кваня не унимался:

— И ты никого не встретила по дороге в продуктовую лавку?

И уточнил:

— Под кустом раскидистого багульника?..

— Ну вот, я так и знала, что добром это не кончится, — мама приложила лапку ко лбу. — Так и есть, перегрелся на грядках, — завела старую песню. — Ох, не доведут до добра твои флоксы. Ах, если б ты, как папа и дедушка, разводил полезные водоросли…

— Мама, ну дались тебе эти огороды! Когда тут такое, — лягушонок вскочил, топнул ножкой, и признался:

— Я вчера встретил девушку невиданной красоты: глаза как озёра, белая грудка, шкурка, расшитая бисером, а во лбу… — тут Кваня осёкся. Рассказать ли матушке про красный кристалл?

Но мама лягушка уже прыгала рядом и голосила:

— Отец! Иди скорее сюда! — высунулась в окно. — Отец, ты только послушай, что говорит твой сын! Мало нам его бестолковых цветов, так еще надумал привести в дом принцессу!

Мама упала в кресло лапками кверху:

— Нет чтоб жениться на Квюше с Дальних болот, — схватилась за сердце. — Породистая, хозяйственная, готовит так, — мама чмокнула пальцы и закатила глаза, — лапки проглотишь. Ты за ней, наш мечтатель, жил бы как за каменной стеной, — приложила платочек к глазам. — Вот, например, твой братец Сваня…

— Постой! Сынок, куда ты? — мама рванула к дверям на перерез. — Мальчик мой, ты же совсем не покушал, — и осела на табуретку, горестно свесила лапки. — Ну что ж у нас всё не так, — горько вздохнула, — никак у нормальных семейств?

А Кваня, вырвавшись на свободу, поскакал к багульнику. Разложил на кочке дары незнакомки: стрелу и камень.

— Хорошо, что не стал их показывать матушке, — вздохнул. — А то было бы крику: мол, натащил домой разного хламу.

— А это вовсе не хлам, — лягушонок погладил красный кристалл. — Только вот непонятно, что вчера всё-таки произошло?

Камень пискнул в ответ и загорелся оранжевым светом на пару секунд, будто подмигнул.

Лягушонок склонил набок голову, обратился к камушку:

— Вчера ты позволил мне слышать голоса рыб и деревьев. А потом перенёс на дорогу за холмистым лесом… — Он стукнул себя кулачком по лбу, и воскликнул:

— Синва-Корсинба! — и лихо крутанулся на пятках. — Так может ты мне поможешь найти красавицу? А пока приготовлю я ей новый букет, — и почесал затылок. — И расспрошу-ка цветы, какие из них больше девушкам нравятся...

Он приложил камень ко лбу и сразу же болото наполнилось голосами. Не вникая, чего там обсуждают между собой разные травы, лягушонок разогнался, желая сигануть к своим плантациям. Но набежали тучки и хлынул дождь…

Звуки капель смыли все разговоры: кристалл-то промок...

— Не беда! — воскликнул садовод. — Только лодыри боятся дождя, находят причины не работать, — и припустил рысцой.

Через пару минут добежал до клумбы.

— Бр-р-р, — Кваня отряхнулся от влаги. Его рубашка промокла, хоть выжимай. Хорошо, что дождь быстро закончился.

Мокрый и скользкий кристалл едва не выскочил из лапок, и чуть не свалился в лужу. Камень потемнел, стал грязно-бордового цвета, и уже не подавал признаков магической жизни.

— Флоксы, из чего лучше сделать букет, — Кваня не хотел замечать, как изменился кристалл, — для самой красивой в мире лягушечки?

Но в ответ с кустов только безмолвно падали капельки.

— Почему молчите? — Кваня пожал плечами.

Положил кристалл на пенёк и обошёл вокруг. Солнышко пригревало, на гранях камня выступили слёзки-росинки. И он вроде чуть-чуть посветлел.

— Тебе плохо? — Кваня присел.

Кристалл едва заметно мигнул и на мгновение покраснел.

— Неужели из-за дождя? — недоверчиво покачал головой лягушонок. Пожал плечами: так разве бывает? И тут вспомнил про скрипки Свани:

— Да-а-а, — протянул, вздыхая. — Тебя точно нельзя показывать родственникам… Залижут досмерти, как Свонину музыку…

— Кваня! — из-за кочки раздался голос отца. — Кваня, ты где? Опять над грядками чахнешь?

Громадный лягух появился возе клумбы:

— Ты зачем, сорванец, маму обидел? — папаша пригрозил сыну пальцем. — Бутерброд не доел! Сбежал из-за стола! И что это еще за царевна такая, — добавил сурово. — Опять напридумал? Правильно мать говорит: пора женить.

Кваня опустил низко голову. Быстро сунул в задний карман стрелку и камень.

— Папа, — лягушонок взмолился, — ты бы видел эту красавицу: глаза как озёра…

Но отец его перебил:

— Погоди-ка, не про неё ли вчера говорил твой дядя? — и пояснил:

— Он за обедом рассказывал о племяннице неземной красоты: глаза как лесные озёра…

— Папочка! — Кваня нетерпеливо подпрыгнул. — У неё есть кружевная вуаль?

— Про вуаль дядюшка не говорил, — задумался на секунду родитель и махнул лапкой. — Но это мелочи! Мать ей сошьёт хоть десять вуалей. Главное, чтоб девушка была работящая. А дядюшка о ней хорошо отзывался.

— Срочно хочу с ней познакомиться!

— Ты… знаешь, что… — папа лягух подбоченился, — не кипятись. Отбери-ка самых свежих роз для подношения, — щёлкнул пальцами. — Твоя матушка в молодости любила из них букеты.

Он расплылся в улыбке:

— И тогда смело к девушке в гости!

— Вот странность, — растерялся Кваня. — Девушки любят розы? — и плюхнулся в лужу. — Но они же колючие!..

Художник: Евгений Свердлов

...